Казалось бы, где Тилль Линдеманн (лидер группы Rammstein), а где Ирвин Пенн. Однако, если вы знакомы с творчеством Ирвина – просто посмотрите это видео, а потом мы расскажем вам интересное про фотографию.
Популярный вопрос среди фотографов — где искать вдохновение? И одним из банальных, но при этом действенных советов будет: «Ищите его у коллег!». Считаете, что плагиат не вариант? Мы с Йесом Ларсеном будем возражать. В искусстве очень много цитат и отсылок. Когда Accept свой хит “Metal Heart” начинает с цитаты Бетховена “К Элизе” фаны кайфуют, а не кидаются тапками. Когда фильм “Барби” начинается с копирования первой сцены из фильма Кубрика “Космическая одиссея 2001 года” — люди, узнавшие сцену получают удовольствие от того насколько к месту пришлась цитата. Копирование, классических работ развивает вас и позволяет говорить со зрителем используя понятный культурный код.
Если вы цитируете любимых авторов с удовольствием– всегда буду детали вашего почерка отличающие работу последователя от первопроходца. Не обязательно в лучшую или в худшую сторону, это могут быть две по-своему интересные работы. Потому без мук совести наблюдайте за работой тех, кто, по вашему мнению, достоин быть примером для подражания. Отлично тренируют насмотренность бэкстейджи.
Видео со съемок для музыкального альбома Untitled немецкой группы Rammstein. Его можно разбирать на референсы, как какой-нибудь литературный шедевр на цитаты, и сходу использовать на практике. Если кроме бесконечно харизматичных артистов, большой кучи песка и дорогих декораций вы ничего особенного не заметили, давайте вместе рассмотрим, что происходит на площадке у датского фотографа Йеса Ларсена. Все действие крутится вокруг трех локаций: это инсталляция из двух соединенных панелей, импровизированный пляж и копия салона «Титаника».
Разберем эту работу по косточкам. Подробно поговорим о том кем и чем вдохновлялся Ларсен. Будет любопытно и познавательно. Заваривайте чай, и приятного чтения.
Согласитесь, идея затолкать в ограниченное пространство шестерых взрослых, брутальных немцев как минимум эффектна… но не нова. Первым фотографом, который принялся экспериментировать с пространством в студии, сужая его до зоны комфорта своих моделей (а порой и решительно вторгаясь в нее), был легендарный Ирвин Пенн.
Кто такой Ирвин Пенн (Irving Penn)
Знаете, в чем основная проблема рассказов о знаменитых фотографах? В том, что современный зритель получал свой визуальный опыт во время засилия всех этих творческих фишек, лайфхаков и открытий, которые придумал тот или иной мастер фотографии. Он не знает, что может быть иначе и было ли вообще когда-то по-другому. Все то, что сегодня мы воспринимаем как данность, было кем-то изобретено. Рассказывая о достижениях Ирвина Пенна (Irving Penn), я буду говорить и том, как было до него, почему его идеи не были нормой, но совершенно точно стали прорывом в фотографии.
Ирвин Пенн (Irving Penn) родился в 1917 году. Получил художественное образование в Школе промышленного дизайна и планировал связать свою жизнь с рисованием. Даже достаточно долго работая коммерческим фотографом, он периодически возвращался к своим рисункам, а на заре жизни посвящал рисованию большую часть своего времени.
Лишь тот факт, что мир не знает выдающегося художника Ирвина Пенна, но при этом преклоняется перед легендарным фотографом с таким именем, позволяет нам говорить об Ирвине исключительно как о фотографе.
У Пенна были блестящие учителя и наставники. Алексей Бродович – его преподаватель в школе дизайна и руководитель во время работы в Harper’s Bazaar, Александр Либерман – арт-директор американского Vogue. Бродович первым придумал совместить на страницах журнала текст и фотографии. Он научил Ирвина не избегать радикальных композиций, искать и разрабатывать уникальный стиль.
Итак, в 1938 году Пенн покупает свою первую камеру Rolleiflex для путешествия в Мексику. Он совсем недавно окончил учебу и успел поработать художником-оформителем в Harper’s Bazaar и дизайнером в универмаге Saks Fifth Avenue. Эта поездка для Ирвина становится поиском себя — он много рисует и фотографирует все, что попадается ему на глаза. И даже такой простой жанр, как travel, в исполнении пока еще фотолюбителя Ирвина отличается незаурядностью. Посмотрите на это «милое фото»: на капоте машины стоит фотография в рамке, на ней изображена семейная пара и ребенок. При этом картинка сильно повреждена — на том месте, где должна быть голова ребенка, зияет дыра. Кажется, что эта жуткая сцена происходит прямо внутри автомобиля.
Вернувшись из Мексики, Ирвин устраивается помощником редактора в Vogue. В его обязанности входит дизайн обложек, но Пенн ставит перед фотографами задачи, которые те выполнять отказываются — слишком нестандартными были идеи молодого специалиста.
Как выглядел Vogue, когда в него пришел Пенн? Впервые его обложку украсила фотография, а не рисунок, в 1932 году. Что интересно, рисунки с точки зрения цвета и формы выглядели порой выигрышнее, чем фотографии. Просто живописи на тот момент было несколько тысяч лет, а фотографию только начинали относить к области искусства. Снимки внутри журнала также не отличались оригинальностью. Миловидные девушки в модной одежде, простые ракурсы и незамысловатые позы — все вместе давало симпатичную, но скучную картинку. Задачей фотографии было показать читательницам, какой цвет и какой фасон были в моде в этом сезоне, не более того. Если условную домохозяйку из Чикаго не цеплял зеленый цвет и принт в горошек, она перелистывала страницы, даже не вглядываясь в детали.
Это устраивало всех, кроме Ирвина Пенна (Irving Penn). После очередного его конфликта с фотографами редакции Александр Либерман предоставляет Пенну карт-бланш — предлагает самостоятельно снять фотографию для обложки. Так в октябре 1943-го впервые в печать уходит номер с натюрмортом вместо привычной фотографии модели.
Задумка Пенна состояла в том, чтобы каждая читательница, глядя на оставленные на столике сумочку, перчатки и кольцо, могла почувствовать себя героиней этой модной истории. В общей сложности Ирвин Пенн снял для Voque более 160 обложек, и в каждой использовал интересный прием. Обратите внимание, как фотограф обыграл тему номера на этой обложке.
Что кардинально изменил Пенн в подходе к fashion-съемкам? Американец часто фотографировал моделей на белом или сером тканевом фоне (один из них, приобретенный еще в 1950-х, фотограф будет использовать в течение всей жизни). А еще он специально мог оставить в кадре реквизит, провода осветительных приборов, границы фона. Пенн считал, что все предметы за кадром так же важны, как и те, что внутри.
По этой же причине Ирвин легко смещал акцент с модели на детали. В его композициях не было случайных мелочей, выстрелить могло все что угодно – от тени на лице до макияжа. Посмотрите на эти обложки — они актуальны до сих пор.
В результате fashion-фотографию начинают воспринимать как искусство. Ирвин наполнил скучные сцены ритмом и яркими акцентами, теперь читательницы не праздно листали страницы Voque — они их рассматривали.
Следующее после fashion коммерческое направление, для которого Ирвин Пенн (Irving Penn) задал стандарты качества — рекламная съемка. История этого жанра тесно связана с Voque. Этот журнал один из первых в 1920-х заменяет нарисованную рекламу на фотографии. Пока еще простые и банальные, но уже фотографии.
В результате растет популярность глянца и Voque постепенно превращается из светского журнала в модное издание мирового уровня. Ирвин проявил себя как талантливый натюрмортист: многоуровневые планы, связь через подобие, чувство ритма в композиции — это все фирменный почерк американского фотографа. Он показывает продукт не через фото этикетки в лоб, а апеллируя к свойствам товара.
Это Ирвин первым сделал кадр уходовой косметики на стеклянных полочках. Сегодня такие снимки есть в кейсе каждого бренда.
Поместить в одном кадре бриллианты и обычный водопроводный кран — вполне в духе Пенна. Зато какая точная отсылка к чистоте и прозрачности камней!
А еще фотограф нарочито стремился показать красоту объекта во всем его несовершенстве. То, что многие ретушеры убрали бы из кадра, в композициях Ирвина срывает джек-пот зрительского внимания. Но в середине двадцатого века, с его рафинированными стандартами красоты, фотографии Пенна сильно опережают время. В какой-то момент Vogue решает приостановить сотрудничество с Ирвином. В редакции говорили, что его фотографии буквально прожигали страницы журнала.
Beuty
«Бьюти» — жанр, возникший на стыке портретной и рекламной съемки. В этих работах фотограф показал свое чувство аллегории.
Один из знаменитых кадров Пенна — с пчелой на лице модели. Ярко накрашенные губы вызывают ассоциацию с цветком, идет сопоставление искусственной красоты и природной.
Еще один снимок, сделанный для рекламы косметического бренда. В фокусе только губы и разноцветные пятна помады. Контраст цветов и фактур физически ощущается при взгляде на картинку. Помада выглядит не просто как косметический объект, она инструмент искусства.
А это фото Пенн сделал в 2002 году. Темой статьи был вред холодной воды для кожи. Для съемок Ирвин заморозил голову манекена в огромной ледяной глыбе.
Помимо коммерческих съемок Ирвин активно развивает свои творческие проекты. Это портретные съемки знаменитых деятелей искусства и несколько циклов: съемки коренных народов «Миры в маленькой комнате», серия фотографий представителей разных профессий и знаменитые натюрморты Пенна: «Цветы» и «Сигареты».
Серия «Цветы» – единственная из них оформлена в цвете, остальные сделаны в ч/б и напечатаны по технологии платиново-палладиевой печати. Ирвин стремился к большей художественной выразительностью снимков и потому вернулся к технологии печати 19 века, но усовершенствовал ее. Характерные при использовании платины излишнюю мягкость и нечеткость он компенсировал использованием вакуумных прессов. Они позволяли многократно экспонировать и наносить изображение на отпечаток, делая его четким даже при увеличении.
В своих творческих натюрмортах Ирвин, как и в рекламной фотографии, показывает красоту во всех ее проявлениях. Только теперь он не связан рамками техзадания и выбирает объекты для фото на свое усмотрение. Так героями его фотосессии становятся разнообразные цветы: еще не распустившиеся бутоны, растения с помятыми лепестками, а также неприглядные сорняки.
То есть не красивые по общепринятым меркам. Листья гинкго-билоба для этой фотографии он собрал прямо с тротуара нью-йоркской улицы.
Там же, на улице, Ирвин находит объекты для своего следующего увлечения — сигаретные окурки. Окурок – предмет сам по себе спорный с точки зрения эстетики. Проведя какое-то время в уличной грязи, он и вовсе выпадает из поля зрения как объект искусства. Что делает Ирвин? Он не привносит в кадр никаких дополнительных предметов и не пытается изменить суть. Не фантазирует о том, кто выкинул этот окурок и о смысле жизни курящего. Перед зрителем просто один из этапов жизненного цикла обыденной вещи, со следами времени и разрушений. Один из многочисленных пазлов этого мира.
Вернемся к тому, с чего мы начали знакомство с Ирвином Пенном — к его знаменитому углу. В 1948 году Ирвин понимает, что привычные инструменты: дневной свет, простой тканевый фон, нестандартные ракурсы не дают ему желаемого результата, когда в кадре оказывается не модель, наряженная в модное платье, а человек с интересной судьбой.
Люди, привыкшие к вниманию поклонников и прессы, превосходно держат лицо и показывают фотографу ровно столько, сколько считают нужным. Чтобы сломать такую оборону, нужно действительно нестандартное решение. И таким для Ирвина становится конструкция в виде угла.
Трумен Капоте сфотографирован в углу, а Сальвадор Дали — справа в боксе, дальняя сторона которого значительно меньше других. Из-за этого создается ощущение гиперболизированной перспективы.
Почему актеры, художники, балерины и герцогини позволяли Ирвину диктовать условия съемки? У фотографа на тот момент была репутация профессионала, который создавал тренды. Сняться у Пенна означало не только превосходный с технической точки зрения результат, но и интересный художественный эксперимент.
Люди вели себя в таком ограниченном пространстве по-разному. Кто-то изо всех сил контролировал эмоции, кто-то бравировал, одни демонстрировали слабость под эмоциональной тяжестью надвигающихся стен, другие чувствовали в них точку опоры. В любом случае, в этой непривычной обстановке на первый план выходили истинные эмоции, которые Пенн превращал в честные, искренние портреты: «Они не могли убежать. В этот момент они принадлежали мне». Свой прием Ирвин называл «сывороткой правды».
В 1950-х фотограф выходит на еще более откровенный уровень портретного фото: снимает людей крупным планом, не обращая внимание, насколько комплиментарным по отношению к внешности модели является фокусное расстояние. На этих снимках сетки морщин и несовершенства кожи превращаются в страницы книги жизни, настоящее откровение, написанное светом и тенью.
Картины Пенна
Что же рисование? Оно присутствует в работе Пенна постоянно. Он начинал работу над построением кадра только после того, как делал набросок карандашом. Каждый раз, когда Пенн получал концепцию будущей статьи или образцы одежды для фотосессии, он открывал свой блокнот и делал эскизы для всех фотографий. И фотографии в результате выглядели точно так же, как референсы.
Картины Пенна — это преимущественно причудливые натюрморты из абстрактных формы. Он выстраивал связи между силуэтами, размерами и цветом, будто создавал ребус, в котором каждая деталь неслучайна и есть ответом к загадке. Эта же техника присутствует в его предметных фотографиях.
Ниже вы видите работы Пенна, которые он сфотографировал и распечатал в большем масштабе, используя технологию платиново-палладиевой печати. Так фотограф стремился подчеркнуть графичность своих исходников, а цвет добавил уже на готовый оттиск, используя акварель, сухие пигменты и смолу для придания блеска. Неизвестно, почему Пенн использовал в основном одни и те же оттенки. То ли это дань пейзажам Мексики, где Пенн много рисовал, то ли его личные пристрастия в этот период времени (он работал над репродукциями между 1986 и 2000гг). Ясно то, что Ирвин постоянно совершенствовался: не просто пробовал нечто новое, но и возвращался к своим прошлым работам, чтобы выжать из них максимум результата.
Фотограф ввел в обиход термин «супермодель». Впервые он так назвал Лизи Фонссагривс. Пенн был поражен грацией девушки и влюбился без памяти. Пара поженилась спустя 2 недели после знакомства.
Ирвин Пенн (Irving Penn) первым провел fashion-съемки в экзотических локациях и сделал это обычной практикой для жанра.
Автопортрет
Пенн сам создавал идеальные условия для съемки. Открыл собственную студию, в которой снимал портреты в углу, и оборудовал передвижную студию для съемок во время путешествий. Изменил концепцию кадра, оставив в нем неприглядные детали, ввел моду на белый и серый фон из ткани.
Он предпочитал работать в студии, при дневном освещении. Также посвятил много времени экспериментам с линзой Френнеля, используя длинные выдержки и световую кисть.
Пенн умер в 2009 в возрасте 92 лет, оставив для последователей огромный кейс идей. Идей, выдержавших испытание временем и высоких требований искусства. Идей, которые сделали коммерческую фотографию одним из направлений творчества. Благодаря Ирвину Пенну фотография начинает существовать по причудливым законам искусства, когда на результат влияют не только настройка камеры, но и эмоциональная составляющая кадра.
Йес Ларсен (Jes Larsen)
Вернёмся на съёмочную площадку, где датский фотограф Йес Ларсен (Jes Larsen) снимал музыкантов группы Rammstein. Вы уже догадались, что прием с углом Ларсен скопировал у Пенна. И это отличный пример того, как сложно сделать две одинаковые фотографии при одних и тех же условиях.
Фото Ирвина Пенна
Фото Йеса Ларсена
Фото Ирвина Пенна
Фото Йеса Ларсена
Ларсен не пытался повторить эмоциональный эффект, который был в студии Пенна. Ирвин ограничивал пространство, но позволял своим моделям самим выбирать позы. Он стремился к честному диалогу между людьми по обе стороны камеры и фон был его «сывороткой правды».
Йес руководит процессом на площадке, говорит артистам, как им нужно стать в кадре. Все идет по запланированному сценарию: на музыкантах подобранные стилистами костюмы и макияж, все очень в духе Rammstein. И это их привычные амплуа. Тилль, Рихард, Пауль, Оливер, Кристоф и Кристиан здесь такие же, как и двадцать лет назад — честны с собой и со зрителями. Угол просто органично вплетен в канву съемки.
За пределами угловой зоны происходит эпичное действо. Для съемки масштабных сцен были построены локации, имитирующие морское побережье и салон «Титаника».
«Я часто создаю свои фотографии, как будто это кадры из фильма, — говорит о своем творчестве Йес. — Для истории, которую я рассказываю, важно, чтобы вы чувствовали развитие сцены и дальнейший ход действий. Это дает ощущение наблюдения реальной жизненной ситуации».
Tableaux vivants
И правда, апокалиптический кадр на тонущем корабле похож на фильм, поставленный на паузу. Ларсен работает в своем любимом жанре нарративной фотографии tableaux vivants или «живые картины». Звучит запутанно и страшно, но все гораздо проще, чем кажется.
Чтобы разобраться в теме, перенесемся в 19 век. В это время в Британии и Америке наступает пик популярности развлечения под названием tableaux vivants. Компании людей собираются вместе и разыгрывают известные сюжеты из мифов или картин: для этого они подготавливают декорации, костюмы и, приняв нужные позы, замирают на несколько секунд. А зрители угадывают, откуда взята идея. Посмотрите видео со сценами tableaux vivants в исполнении современных актеров. Выглядит как игра «Море волнуется раз», только с уклоном в искусство: театр (актеры и декорации), живопись (референс) и фотографию (миг неподвижности).
С появлением фотографии жизнь поклонников «живых картин» заиграла новыми красками. Получались фотоиллюстрации, почти не уступающие по художественности оригиналу.
Писатель и фотограф Льюис Кэрролл, большой любитель путаниц и небылиц, снял постановку по картине «Святой Георгий и Дракон». Роли в ней разыграли дети, потому фотография вышла похожей на сказку.
Именно фотография доказала, что для «живой картины» не обязательно брать известный сюжет. Увековеченная в кадре, она сама по себе может быть предметом искусства. Британские фотографы-новаторы Уильям Генри Фокс Тэлбот и Калверт Джонс первыми сняли такой сюжет в 1845 году. Тэлбот считал, что «когда группа людей художественно расставлена и обучена сохранять абсолютную неподвижность в течение нескольких секунд, легко получаются восхитительные картины».
Из таких энтузиастов и выросли пикториалисты — фотографы, которые стремились сделать свои фотографии похожими на картины. Течение просуществовало с 1880 по 1920 год, но пасторальные темы быстро всем наскучили и уже в 1930 году жанр «фото-картин» исчерпал себя. В это время считали, что фотография должна передавать правду: 90 процентов увиденного и 10 процентов придуманного. Борьба между фотографией фактов и фотографией вымысла завершилась победой документалистики. Что делают фотографы-пикториалисты? Уходят работать в Голливуд! Там они становятся непревзойденными мастерами эпичных сцен.
Но «правдивая» фотография недолго удерживала первенство, скоро мяч снова оказался в ее воротах. В 1970-е фотографы начинают играть с ракурсом, фокусным расстоянием и экспозицией, все больше уходя от реализма спонтанных кадров к постановочным. Теперь о фотографии говорят «повествование», «создание истории», а самих фотографов называют «режиссерами»: они не только разрабатывают «сценарий», то есть план съемки, но и собирают реквизит для создания своих вымышленных историй.
Одновременно с возрождением «живых картин» развивается широкоформатное фото. Изображения огромных размеров вешались на стены как художественные полотна. Оказалось, что гораздо удобнее рассматривать насыщенный деталями и героями сюжет в большем размере. Теперь форма tableaux vivants полностью соответствовала содержанию. Знаковой работой этого периода называют снимок «Внезапный порыв ветра» Джеффа Уолла.
Это широкоформатная фотография, на которой изображен открытый пейзаж, четыре фигуры на переднем плане застыли под внезапным порывом ветра. Референсом послужила гравюра на дереве «Путешественники, пойманные внезапным ветерком в Эдзири» японского художника Кацусики Хокусая. Уолл фотографировал моделей по отдельности, а потом соединил элементы в фоторедакторе, чтобы добиться желаемой композиции. В результате получается картина в стиле классической живописи, с хорошей детализацией, когда отлично просматривается как передний, так и задний планы, все герои в фокусе и можно рассмотреть их до мельчайших деталей — то есть «прочесть» их истории, рассказанные фотографом. Джефф описывает свой стиль так: «Я называю это кинематографией — я только отделил ее от кинопроизводства». Подобные снимки будто ломают саму суть фотографии, которая по своей природе способна охватить лишь одно мгновение. Йес Ларсен (Jes Larsen) как раз из тех, кто пытается растянуть это мгновение на более длинный промежуток времени.
Когда ретушер из его команды рассказывает о создании этого кадра, можно увидеть, что картинка состоит из многих деталей. Отдельно работают не только с каждым героем, но и с элементами декораций. Мы видим девушку, которая родила ребенка прямо на борту тонущего корабля. Вокруг нее музыканты, на их лицах можно прочесть эмоции от встречи с новой жизнью перед неизбежной катастрофой. Здесь нет главных и второстепенных героев, их истории развиваются параллельно в одно мгновение времени. Потому готовую картинку хочется долго и внимательно рассматривать.
Вот еще пример жанра из портфолио Йеса Ларсена. Вроде бы застывший момент, но не можешь отделаться от чувства, что вот-вот что-то произойдет.
Давайте посмотрим, как работают в этом жанре другие фотографы. Райан Шуд (Ryan Schude) делает замысловатые изображения со сложным содержанием. Если вы когда-нибудь держали в руках детские книги-виммельбухи, то знайте, фотографии Шуда — это такие же головоломки, только для взрослых. И это именно тот случай, когда широкий формат необходим.
Фотограф смешивает современные и исторические линии сюжета. Если не пытаться разгадать скрытый смысл, то видишь просто красивые, цепляющие взгляд истории про обычные места и обычных людей. «Мой стиль все еще развивается. Прямо сейчас я бы описал это как смесь документального фильма и художественной литературы», — говорит Райан. На постановку многих сцен у фотографа уходят месяцы, зато сама съемка проходит быстро. Просто он не любит долго возиться с постобработкой.
В своей серии «В игровой комнате» канадский фотограф Джонатан Хобин (Jonathan Hobin) создает необычные сюжеты: в них дети с выражением абсолютной невинности на лицах разыгрывают трагедии. Войны, теракты, преступления в ярких декорациях детской комнаты или площадки напоминают зрителю, что взрослые страхи и пороки родом из детства. Из-за этого Джонатана называют «одним из самых противоречивых визуальных художников Канады».
Дженни Бут (Jenny Boot) начинала свою карьеру художницей, а затем стала фотографом-портретистом. Оттого так сильно видно влияние живописи, особенно голландской школы, на ее фотоработы. У Дженни вы найдете не только классический «рембрандтовский свет», но и «рембрандтовскую темноту». В портфолио Дженни есть как чистый tableaux vivants, так и новое прочтение известных картин — она добавляет к знакомым сюжетам современные элементы или сочетает несколько референсов в одном кадре. На первом снимке отсылка к знаменитой «Тайной вечере», а во втором зашифрованы три разные картины. Узнаете их?
Jonathan Hobin
Творчество еще одного голландского фотографа Эрвина Олафа (Erwin Olaf) — просто энциклопедия визуальных образов. Это один из самых продуктивных мастеров художественных инсталляций нашего времени. Цикл своих «живых картин» он снял в честь открытия амстердамского театра DeLaMar, в основе кадров сюжеты культовых театральных пьес. Сверху вниз: «Ангелы в Америке», «Кто боится Вирджинии Вульф?», «Трамвай «Желание».
В его снимках еще больше динамики, импульса. Смотришь и подсознательно ждешь смены кадра. В этом приеме они очень близки с Йесом Ларсеном.
Tableaux vivants существует между театром и живописью, движением и статикой, неожиданностью и ожиданием, высоким искусством и развлечением. Если вы придирчиво относитесь к мелочам и не отделяете наполненность кадра от содержательности сюжета, возможно «живые картины» — это тот жанр, который сможет направить ваши идеи в сторону яркого, кинематографического кадра.
В каких съемках современный украинский фотограф может использовать tableaux vivants? Однозначно, в групповых. Фото для выпускных классов, семейные фотосессии, корпоративные фотопроекты — каждую из этих съемок можно здорово разнообразить, если заказчики готовы на эксперименты. А еще, как ни странно, «живые картины» отлично заходят, если модель неуверенно чувствует себя перед камерой. Замкнутые люди неохотно показывают свое «Я», зато под маской героя могут проявить настоящее мастерство позирования.
Что нужно для работы? Тщательно продуманный референс — можно взять готовый (картину, кадр из фильма) или придумать сюжет самому. Дальше остаётся всего лишь подготовить костюмы, реквизит и локацию.
- Йес Ларсен (Jes Larsen) является владельцем студии Territorium;
- имеет Платиновую награду премии Creativity International Awards 2013, золотую награду в Creative Circle Award 2011 и бронзовую в Creative Circle Award 2010.
© Наталья Короткова
